«Вечерняя Москва»
16.02.16
Олег Митяев на вечере, посвященном творчеству Юрия Визбора. Концертный зал «Крокус Сити»
Фото: Persona Stars
В день своего 60-летия, 19 февраля, самый орденоносный российский бард соберет своих поклонников на большом концерте в Москве. Перед событием Олег Митяев дал интервью «ВМ».
В беседе с корреспондентом «ВМ» Олег Митяев поделился своими размышлениями о жизни и творчестве.
- Свои предстоящие юбилейные концерты в Москве и Питере ты незатейливо обозначил — «в кругу друзей». По какому принципу выбирались друзья?
— Кто по сердцу. Большое счастье, что я познакомился с этими людьми. Иосиф Кобзон, Лев Лещенко, Тамара Гвердцители, Валерия, Александр Маршал… Саша, к слову, уже традиционно споет мою новую песню, которая еще нигде не звучала.
- Ты перечислил исключительно представителей эстрадного цеха. Немного странно для 60-летия известного барда…
— Ну, будет и Галина Хомчик, и, наверное, Александр Городницкий. Во всяком случае, на моем 50-летии он был. Возможно, Вера Полозкова прочтет стихотворение на этом празднике жизни. А еще приедет патронируемый моим благотворительным фондом детский хор из Челябинска. Я специально для этих ребят написал песню «Куда пойти учиться». Мы ее вместе исполним.
- Зачем все-таки «Крокус Сити Холл»? Это твое собственное желание или, как теперь водится, афишу и площадку определяют «интересы телевидения»? Почему бы не собраться с коллегами, скажем, на даче Окуджавы в Переделкине, и более камерным, но гармоничным, интеллигентским кругом, душевно там попеть?
— Понты всему виной. Это ж мои торжественные проводы на пенсию. Ну и надо гульнуть с размахом. А если серьезно, то, конечно, я соблюдаю определенные правила игры, заданные в нашей нынешней музыкальной сфере. И, кроме того, мне приятно, что такие разные исполнители обращаются к моим песням. Я, например, давно мечтал, чтобы Александр Иванов спел что-нибудь из написанного мной. И он наконец спел. Или вот новую вещь — «Римская империя» — исполнит мой сын Филипп. Причем в стилистике тяжелого рока. Как он, слушая всю жизнь Мищуков и Окуджаву, попал в тяжелый рок, я вообще не понимаю. А Переделкино… Ну еще же, надеюсь, 70-летие впереди. Мы к этому придем.
- Из тех людей, дружбу с которыми ты очень ценил, уже не появятся на твоем торжестве Петр Тодоровский, Эльдар Рязанов… Их уход как-то повлиял на тебя?
— Конечно. Они подняли планку моего мировоззрения. Меня заинтересовали совсем другие вещи, не те, что до знакомства с ними. И стало все более раздражать то, что звучит по телевизору. Сегодня иногда включаю какой-нибудь наш канал и думаю: либо я поумнел, либо там все сильно отупели? Взять хотя бы тексты песен, попадающих в эфир. Они же вообще никакие. Эх, если бы мощь и ресурсы федеральных телеканалов использовать для популяризации стихов Окуджавы, Мандельштама, Цветаевой, Пастернака… Мы в нашей авторской песне всегда мечтали, чтобы она приблизилась к французскому шансону, где звучат контрабасы, барабаны, какие-то интересные аранжировки, достойная поэзия, и исполняется все это в залах вроде парижской «Олимпии», звучит в популярных телепрограммах, по радио и т.п. Даже витала идея сделать совместный концерт с французскими бардами.
- Но в «Крокусе» у тебя как раз споют многие из тех, кто в телевизоре фактически прописался. Как же они там оказались?
— Мне за них сложно ответить. А про себя я понял, что не в состоянии повлиять на ситуацию. В моих гуманитарных инициативах в этой стране не нуждаются. Я пытался организовывать большой фестиваль песни и поэзии «Крепитесь, люди!» и делал это только потому, что никто больше этого делать не хотел. Но я не организатор, я автор и хочу еще что-то писать, совершать какие-то открытия в творчестве.
- Фестиваль этот проходил в 2014-м, в том же «Крокусе» и, кажется, обозначил весьма принципиальные идейные противоречия в бардовской среде?
— Да, многие уважаемые авторы отказались в нем участвовать. Я тогда удивлялся: как? почему? Нас же Первый канал снимает, и вам предлагается петь не какую-то ерунду, а свое. Давайте соберемся и жахнем. Но Сергей Никитин, Юлий Ким, Вероника Долина сказали: нет, это какая-то придворная площадка, а собираться нужно в маленьких залах…
- Может, они правы?
— Сейчас уже думаю, что да. Хотя пока я еще не до конца разуверился. Еще нахожусь на том уровне, когда могу позволить себе выступать в крупных столичных залах. Впрочем, понимаю, что если объявлю там программу «Да здравствуют музы!» на стихи Пушкина, то это и снимать не станут, и публики придет мало. Массовый зритель реагирует на то, что популяризируют, идет только на знакомые, простые хиты. И сейчас ведь есть интересные новые исполнители, по стране проходит немало бардовских фестивалей, где собираются порой десятки тысяч людей. Но их нигде не показывают.
- В твоем новом клипе снялся путешественник Федор Конюхов. Чуть раньше ты удостоился его именной премии. Что вас связывает?
— Мне кажется, мы антиподы, и это нас притягивает. Я как-то размышлял о том, хочу ли стать героем России, и понял, что, наверное, нет. Потому что надо совершать подвиг. А Федор Филиппович — реальный герой, потрясающий человек. Сейчас вот он собирается лететь на воздушном шаре и устанавливать новый рекорд высоты. Говорит, если сильно его превысит, то может улететь в открытый космос. Я спросил: «Федор, а зачем тебе это?» Мы уже были дважды на Эвересте, вокруг Австралии на веслах прошли («мы», это потому что он всегда берет с собой записи моих песен), зачем тебе еще что-то экстремальное? Он ответил: «Ты сколько песен написал?» — «Ну, около 250». — «Так и хватит, может быть? Пой их. Но ты же пишешь новые…»
- Коммерческой стороной проектов Конюхова занимается ведь его сын. А у тебя двое взрослых сыновей. Чего бы им не заняться добыванием денег для папиных замыслов?
— Ну, мой старший сын как раз входит вместе со своей семьей в состав коллектива нашего благотворительного фонда.
- А твоя супруга, Мария Есипенко, артистка Театра имени Вахтангова. У тебя установились особые отношения с «вахтанговцами»? Можешь «эксплуатировать» их в своих проектах?
— Да, «по линии жены» я вынужден смотреть все спектакли этого театра. Недавно даже вручал Царскосельскую премию Римасу Туминасу, как бы смешно это ни выглядело. И, конечно, я пытался что-то сделать совместно с вахтанговскими актерами. Скажем, у них есть танцевальные спектакли, а у меня песня «Жестокое танго», и хочется, чтобы они ее как-то инсценировали. А еще я предложил Туминасу поставить бардовский спектакль о жизни Визбора. Есть сценарий. В этой работе можно задействовать почти весь коллектив театра, а также вывести на сцену ансамбль из полусотни гитаристов…
- Не пробовал писать что-то вроде зонгов для театральных постановок?
— Есть спектакль по моим песням, поставленный в Омске. Но мне кажется, что многие режиссеры, особенно кинорежиссеры, стали опасаться использовать хорошие песни, поскольку они могут перевесить саму картину. Есть же пример фильма «Вертикаль». Песни остаются, а фильм или спектакль постепенно забываются. В общем, не модно это сейчас. Время требует совсем другого. Я думал, что надо стараться, расти, больше читать, усложнять свои песни. И вдруг оказалось, что в какой-то момент я обогнал свою публику. Не обогнал даже, а просто она затормозилась… Для большинства сегодня уже и Митяев — высоко. Что тут говорить, например, о Бродском.
- Кстати, о Бродском. В минувшем году ты ведь получил в Италии премию и его имени. Как-то мне трудно увязать Митяева и Бродского. За что премия?
— Министерство культуры Италии, в отличие от российского Минкульта, почему-то оценило нашу работу с Леонидом Марголиным, которую мы сделали десять лет назад, — цикл песен на стихи Бродского. В России она прошла незамеченной. Я предлагал сделать какой-то фильм, просто пройтись по улицам Венеции и Питера и спеть эти песни. Но никто не откликнулся. Как и с нашим циклом песен на стихи Пушкина.
- К своим 60 ты не выглядишь таким уж оптимистичным, умиротворенным человеком, в тебе изрядно скептицизма. Однако наиболее популярные твои песни какие-то нарочито позитивные: «Крепитесь люди, скоро лето», «С добрым утром, любимая», сейчас вот «Просыпаясь, улыбаться». Это некий аутотренинг для себя и публики?
— Наверное, да. По формуле: злодей на сцене, комик в жизни. Некая компенсация. Но, с другой стороны, я ничего не могу поделать со своей лирической сущностью. Я всегда поэтизирую окружающую действительность.
Беседовал Михаил Марголис
Сохраняю...