Роман-газета № 3. 1975 год. Олег Куваев «Территория».
Опубликовал: Любовь
Роман-газета «Территория»: 8 комментариев
ТОГ, соглашусь с Вами в той части, что если человека не устраивает его окружение, обязательно надо оглянуться на себя и подумать: чем меня не устраивает окружающие люди и почему я притягиваю к себе именно такое окружение? А вот дальше…. По роду работы через меня проходит множество тех самых анкет и других бумажных носителей, после чего идет личное общение с их хозяевами. И вот тут я всегда помню о том, что данные, внесенные в различные документы, в анкете просто представлены как некие факты, а на самом деле содержат в себе сведения различного характера: одни просто достались нам по жизни, другие – это какие-то действия, которые мы, живя, совершаем, ну и результаты этих действий иногда там тоже отражены. И вот действия я не могу считывать просто как факт, потому что для более-менее объективной оценки одного факта здесь недостаточно, назревает вопрос «Почему действие было именно таким?» Да, бывают случаи, что при личном общении я вижу некоторое несоответствие бумажному двойнику, бывает и так, что человек в беседе сам проясняет причины этих несоответствий, а бывает, что и нет (я, помня о праве человека на личное пространство, не задаю вопросов, напрямую не относящихся к теме нашей беседы). Опять же – с нашим бумажным двойником работают живые люди, а значит, их оценка будет все-таки субъективной и в зависимости от оценивающих лиц не всегда одинаковой. Поэтому жить, оглядываясь все время на то, а как тот или иной мой поступок выглядел бы в какой-либо анкете, я бы не стала. Самой для себя делать выводы и стараться учиться на собственных ошибках – да, но не со стопроцентным педантизмом.
А что касается выдержки из статьи Александра Мельникова – не поверите, но от меня до Болшево от силы минут 40 езды на автобусе. Вот люблю я такие, казалось бы, случайные совпадения!
Юлия, со мной соглашаться не надо, это не я сформулировал «Правила бегства», а Олег Куваев. Я только хотел, чтобы читатели «Гольфстрима» вспомнили о своем выборе пути. Мы поступаем в институт и понимаем, что попали не туда. Бросить или учиться до диплома? Мы работаем там, где не чувствуем удовлетворения от работы. Уволиться или ходить на работу как на каторгу? Мы любим одних, живем с другими, а женимся на третьих. И постоянный вопрос — а как дальше? Сжигать мосты или не сжигать, переходить Рубикон или нет?
Во многих из нас действительно два человека, тот который в анкете, и тот, который в тебе. Первый пишет заявление в КПСС, а второй пишет песню «Ну, как я уеду».
Может быть, и есть люди, у которых таких проблем нет, плывут себе по течению подальше от крутых берегов с наушниками, в которых звучат любимые песни, и не парятся. Позавидуем им?
Юлия, роман «Территория» по различным причинам для меня может значить нечто большее, что для других, хотя безусловно, это культовый роман для 70-80 годов, недаром он дважды экранизировался. Перед этим я зачитывался книгами Вдадимира Арсеньева («Дерсу Узала»), Григория Федосеева, инженера-геодезиста и писателя (одна его книга «Злой дух Ямбуя» была тоже экранизирована) и других менее известных на западе России дальневосточных писателей. Следует учесть, что все это было в далекие школьные и студенческие годы. И еще один момент — заранее расхваленная книга или кино, как правило, у многих людей не оправдывает ожиданий.
Олег Куваев это не только «Территория», есть у него еще книги, которые объединяет его интересный взгляд на жизнь. Это он объяснил в своем «Правиле бегства»:
«Каждому среднему индивидууму свойственна мечта о побеге. В другую ситуацию, другой антураж, в другое занятие. Лишь редким достается величайший дар судьбы – точно найденное для конкретной его личности место. Редкий из неудачников решается на крутой поворот судьбы. А из тех, что свернули с торной дорожки, лишь редкие достигают цели. Большинство застревают в путанице тропинок.
Посему я сформулировал для себя первое правило бегства: убегая, оглянись на то, что оставил. Будущее знать не дано, но то, что бросаешь, тебе известно. Оглянись и подумай.
Из наших поступков и намерений складывается то, что мы называем «анкетные данные». Думали ли вы о том, что мы живем в двух мирах – реальном и бумажном? Наша личность окружена десятками бумаг от свидетельства о рождении до диплома о присвоении ученой степени. Каждый из нас заполнил в своей жизни десятки анкет. Мы зарегистрированы во множестве учетных служб – от больничной карточки до паспортного стола. Они живут параллельно – реально существующий человек и его бумажный двойник.
Итак, второе, сформулированное мной правило бегства: если не нравится то, что тебя окружает, если ты решил изменить жизнь, видимо единственной целью должно быть установление гармонии между тобой и твоим бумажным двойником».
Я думал, что Олег Митяев, как человек, круто менявший свою жизнь не один раз, в романе «Территория» разглядит именно этот феномен Куваева, но Митяев увидел другое. Он часто говорит на концертах про людей Территории, на лодке пересекающих ледяные реки с риском для жизни, что нынешняя моложежь, мол, этого не поймет. Это взгляд горожанина. Да риск есть, но для моряков, геологов, рыбаков, охотников плавание на лодках в любой сезон дело знакомое и привычное. Тем, кто падает в обморок при виде крови и шприца, тоже трудно понять «героизм» хирурга, для которого оперировать человека привычное дело. Однако, заболтался старый Мазай…
Виктор, честно, никогда не хотелось бы применять второе правило бегства. Это так скучно – устанавливать гармонию между тобой — реальным и твоим бумажным двойником.
Ирина, это всего лишь одна фраза. Признаюсь, я надеялся, что и у Вас Олег Куваев что-то шевельнет в душе, ведь и Вы, будучи молодым специалистом, тоже поехали на Восток, и тоже в 1992 году стояли на берегу своей бухты, веря в свою звезду. Но, видимо, все люди разные, а песня «Территория» Вас интересует исключительно, как произведение Олега Митяева, и не более того.
Поздравляю Вас с тем, что Ваше долгое ожидание песни о монахине наконец-то закончилось. Уже ожидал от Вас и текста песни, и своих ощущений от неё . Удивлен, что этого до сих пор не произошло, Вы почему-то начали со второстепенных вопросов, что да откуда. Но ведь это только начало?
Эх, Виктор… Во-первых, я ждала вовсе не эту песню, если Вы помните. В то, что Олег Григорьевич и правда напишет песню о монахине, мне уже почти не верилось, честно говоря. Свои ощущения от новой песни и текст в тот же день написала, когда выкладывала видео и аудио. Вы видимо просто не заметили. Если бы песня меня не тронула, спрашивать бы не стала ни о чём. А музыка, правда, красивая. Лично мне в фильме напоминает местами не то «Небесный калькулятор», не то что-то другое митяевское. Второй день хожу по дому напеваю её без конца, потому что из головы ни мелодия, ни слова не выходят пока.
Во-вторых, я приехала на Дальний Восток не потому, что круто что-то захотелось поменять в своей жизни или мне было душно на западе. Я просто уехала с мужем, который решил вернуться работать домой – в Николаевск. По молодости я даже не понимала, куда я еду. Это сейчас я уже не могу без моего Дальнего Востока, а первые годы я чувствовала здесь себя почти в ссылке, потому что из-за наших нищенских учительских зарплат, которые ещё и не платили в то время во время, я не видела свою малую родину первые 16 лет.
Роман «Территория» я обязательно прочитаю – мне, как и Юле, захотелось после Ваших ощущений от книги тоже его прочитать, наконец-то. Но со вторым правилом бегства Олега Куваева я по-прежнему не согласна.
«Очень не хотелось бы, чтобы кто-то посчитал обсуждение песни «Территория» придирчивой критикой…» (ТОГ, цитата).
Я не знаю насчет придирчивой критики, у меня рассказ ТОГа о романе вызвал желание его прочитать. Для меня это безусловный плюс.
Юлия, захотелось перед Вашим прочтением романа «Территория» для полноты картины о его авторе показать Вам выдержку из статьи Александра Мельникова «Олегу Куваеву — 70″. (Наш современник N8 2004)
Двенадцатого августа 2004 года писателю Олегу Михайловичу Куваеву исполнилось бы 70 лет. В это трудно поверить, трудно представить его семидесятилетним. Каким был бы он?
Роман Олега Куваева “Территория” я прочитал за одну ночь, а потом кто-то принес мне старый номер “Юности” без обложки с двумя его рассказами и сказал: “Ты знаешь, кажется, он давно умер”.
И действительно, предисловие к этим рассказам начиналось со слов: “Вот Судьба…” Было ощущение обиды. Ну почему всегда так? Вот ведь только появился новый, потрясающий писатель, и его уже нет.
Я понял, что должен обязательно побывать на его могиле, поклониться, что ли. Но где он жил, где похоронен? Решил съездить в “Юность”. Там у меня появился адрес сестры. Почему-то был уверен, что это где-то на Севере. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что Олег Куваев жил совсем рядом с нашей Черноголовкой, в городе Болшево Московской области.
Написал сестре большое письмо. И самое удивительное — получил ответ. Мало того, приглашение (телеграммой!) приехать 8 апреля 1978 года в Болшево, в день памяти Олега.
Волновался страшно. Приехал на электричке в Болшево, нашел (не без труда) ничем не примечательный дом, старой, наверное, еще довоенной постройки, каких множество в наших провинциальных городах, поднялся на нужный этаж. Позвонил.
Так состоялось мое знакомство с сестрой Олега Куваева, Галиной Михайловной. И так я впервые оказался в комнате, где он жил. Наверное, невозможно передать словами, что чувствует человек, оказавшийся в комнате любимого писателя, увидевший его рабочий стол, кресло, в котором он работал, пишущую машинку.
Все в этой комнате говорило о том, что здесь жил настоящий полярный исследователь, проведший долгие годы на дальнем Севере: огромная шкура белого медведя на стене, мощные бивни, амулет (Олег носил его на цепочке на шее) из зуба какого-то дикого зверя, бинокль геолога Олега Куваева, поразительного мастерства резные фигурки из кости, большое количество охотничьих ножей, гарпун-трезубец для охоты на нерпу и т. д., и т. д. И еще множество трубок: из кости, из разных пород дерева и просто обычных мундштуков. И фотографии, фотографии, фотографии. И книги. Много книг: по истории Севера, просто истории, философии, геологии, энциклопедические словари в потемневших от времени переплетах и, конечно, “наша библия” — толстый, зачитанный том “Моби Дика” на полке.
Рядом со шкурой медведя висела на стене одна из последних фотографий Олега, известная теперь, наверное, всем: усталое лицо, грустные глаза, смотрящие внутрь вас, трубка в зубах. Под фотографией стояла полная стопка водки, накрытая кусочком черного хлеба.
Нет конца непогоде —
Дело к лету, а снег.
Что-то скучно в природе,
Выпей с нами, Олег.
Не пытайся, не надо,
Все понятно без слов,
Нам достаточно взгляда
С фотографии рядом,
Ты больной и усталый,
Жить осталось так мало,
Вот и трубка погасла
У тебя меж зубов.
Вот уж третий апрель
Мы стучим в эту дверь,
Всё на что-то надеясь…
Не откроешь теперь.
В тот день, восьмого апреля 1978 года, вспомнить Олега собралось много интересных людей: геологи, в том числе академик, геолог, участник экспедиций Билибина, Герой Труда, один из начинателей Магадана и “Дальстроя”, В. А. Цареградский, журналисты, друзья и близкиеи еще интереснейшие люди, с которыми у нас до сих пор теплые, дружеские отношения.
Побывал я тогда, конечно, и на могиле Олега Куваева. У надгробного камня и корабельной цепи на могиле писателя интересная, хотя и немного невеселая история. Их нашли в Певеке близкие друзья Олега и с большим трудом переправили на материк Северным морским путем, которым так мечтал пройти на яхте, но так и не прошел Олег. Каменную глыбу отдали на обработку здешним мастерам, и они вырезали из нее (якобы “случайно” разбив) самую ценную часть — очень красивый массив амазонита, камня, который так любил Олег. Бог им, как говорится, судья, но кто теперь восполнит эту потерю?
Прошло много лет. Комната-музей из старого дома переехала в новый просторный дом. Все здесь сохранено таким, как было на прежнем месте. А на старом доме осталась мемориальная доска. Приезжайте, посмотрите, побудьте там, в этой комнате, прикоснитесь к вещам писателя, посидите в его кресле, поставьте локти на его рабочий стол, пока это еще не запрещено, подумайте немного над тем, что тревожит вас. Если вы человек пишущий, может быть, что-то дрогнет, повернется в вашей душе, найдет, наконец, нужные слова.
Похоронен Олег Куваев на старом Болшевском кладбище, до которого три остановки автобусом от станции Подлипки Ярославской ж. д. Комната-музей Олега Куваева находится по адресу: Московская область, г. Королев, Болшевское шоссе, д. 31. Добраться сюда можно так: станция Подлипки, меньше пяти минут пешего хода до Болшевского шоссе. Налево от светофора, на противоположной стороне шоссе, сразу за АЗС, будет большой красный кирпичный дом. Там ждут вас.
На кладбище долго не тает
Сырой, оседающий снег,
И я будто ладан вдыхаю,
И слышу, как здесь затихает
Всесильного времени бег.
И вновь я вступаю в тот дальний,
Пронзительно-яркий апрель,
Где крик электрички прощальный
И с веток тяжелых капель.
И крышка еще не забита,
И можно погладить висок,
И еще не шуршит деловито
Под грубой лопатой песок.
На надгробном камне Олега Куваева изображены гусиное перо и геологический молоток.
ТОГ, соглашусь с Вами в той части, что если человека не устраивает его окружение, обязательно надо оглянуться на себя и подумать: чем меня не устраивает окружающие люди и почему я притягиваю к себе именно такое окружение? А вот дальше…. По роду работы через меня проходит множество тех самых анкет и других бумажных носителей, после чего идет личное общение с их хозяевами. И вот тут я всегда помню о том, что данные, внесенные в различные документы, в анкете просто представлены как некие факты, а на самом деле содержат в себе сведения различного характера: одни просто достались нам по жизни, другие – это какие-то действия, которые мы, живя, совершаем, ну и результаты этих действий иногда там тоже отражены. И вот действия я не могу считывать просто как факт, потому что для более-менее объективной оценки одного факта здесь недостаточно, назревает вопрос «Почему действие было именно таким?» Да, бывают случаи, что при личном общении я вижу некоторое несоответствие бумажному двойнику, бывает и так, что человек в беседе сам проясняет причины этих несоответствий, а бывает, что и нет (я, помня о праве человека на личное пространство, не задаю вопросов, напрямую не относящихся к теме нашей беседы). Опять же – с нашим бумажным двойником работают живые люди, а значит, их оценка будет все-таки субъективной и в зависимости от оценивающих лиц не всегда одинаковой. Поэтому жить, оглядываясь все время на то, а как тот или иной мой поступок выглядел бы в какой-либо анкете, я бы не стала. Самой для себя делать выводы и стараться учиться на собственных ошибках – да, но не со стопроцентным педантизмом.
А что касается выдержки из статьи Александра Мельникова – не поверите, но от меня до Болшево от силы минут 40 езды на автобусе. Вот люблю я такие, казалось бы, случайные совпадения!
Юлия, со мной соглашаться не надо, это не я сформулировал «Правила бегства», а Олег Куваев. Я только хотел, чтобы читатели «Гольфстрима» вспомнили о своем выборе пути. Мы поступаем в институт и понимаем, что попали не туда. Бросить или учиться до диплома? Мы работаем там, где не чувствуем удовлетворения от работы. Уволиться или ходить на работу как на каторгу? Мы любим одних, живем с другими, а женимся на третьих. И постоянный вопрос — а как дальше? Сжигать мосты или не сжигать, переходить Рубикон или нет?
Во многих из нас действительно два человека, тот который в анкете, и тот, который в тебе. Первый пишет заявление в КПСС, а второй пишет песню «Ну, как я уеду».
Может быть, и есть люди, у которых таких проблем нет, плывут себе по течению подальше от крутых берегов с наушниками, в которых звучат любимые песни, и не парятся. Позавидуем им?
Юлия, роман «Территория» по различным причинам для меня может значить нечто большее, что для других, хотя безусловно, это культовый роман для 70-80 годов, недаром он дважды экранизировался. Перед этим я зачитывался книгами Вдадимира Арсеньева («Дерсу Узала»), Григория Федосеева, инженера-геодезиста и писателя (одна его книга «Злой дух Ямбуя» была тоже экранизирована) и других менее известных на западе России дальневосточных писателей. Следует учесть, что все это было в далекие школьные и студенческие годы. И еще один момент — заранее расхваленная книга или кино, как правило, у многих людей не оправдывает ожиданий.
Олег Куваев это не только «Территория», есть у него еще книги, которые объединяет его интересный взгляд на жизнь. Это он объяснил в своем «Правиле бегства»:
«Каждому среднему индивидууму свойственна мечта о побеге. В другую ситуацию, другой антураж, в другое занятие. Лишь редким достается величайший дар судьбы – точно найденное для конкретной его личности место. Редкий из неудачников решается на крутой поворот судьбы. А из тех, что свернули с торной дорожки, лишь редкие достигают цели. Большинство застревают в путанице тропинок.
Посему я сформулировал для себя первое правило бегства: убегая, оглянись на то, что оставил. Будущее знать не дано, но то, что бросаешь, тебе известно. Оглянись и подумай.
Из наших поступков и намерений складывается то, что мы называем «анкетные данные». Думали ли вы о том, что мы живем в двух мирах – реальном и бумажном? Наша личность окружена десятками бумаг от свидетельства о рождении до диплома о присвоении ученой степени. Каждый из нас заполнил в своей жизни десятки анкет. Мы зарегистрированы во множестве учетных служб – от больничной карточки до паспортного стола. Они живут параллельно – реально существующий человек и его бумажный двойник.
Итак, второе, сформулированное мной правило бегства: если не нравится то, что тебя окружает, если ты решил изменить жизнь, видимо единственной целью должно быть установление гармонии между тобой и твоим бумажным двойником».
Я думал, что Олег Митяев, как человек, круто менявший свою жизнь не один раз, в романе «Территория» разглядит именно этот феномен Куваева, но Митяев увидел другое. Он часто говорит на концертах про людей Территории, на лодке пересекающих ледяные реки с риском для жизни, что нынешняя моложежь, мол, этого не поймет. Это взгляд горожанина. Да риск есть, но для моряков, геологов, рыбаков, охотников плавание на лодках в любой сезон дело знакомое и привычное. Тем, кто падает в обморок при виде крови и шприца, тоже трудно понять «героизм» хирурга, для которого оперировать человека привычное дело. Однако, заболтался старый Мазай…
Виктор, честно, никогда не хотелось бы применять второе правило бегства. Это так скучно – устанавливать гармонию между тобой — реальным и твоим бумажным двойником.
Ирина, это всего лишь одна фраза. Признаюсь, я надеялся, что и у Вас Олег Куваев что-то шевельнет в душе, ведь и Вы, будучи молодым специалистом, тоже поехали на Восток, и тоже в 1992 году стояли на берегу своей бухты, веря в свою звезду. Но, видимо, все люди разные, а песня «Территория» Вас интересует исключительно, как произведение Олега Митяева, и не более того.
Поздравляю Вас с тем, что Ваше долгое ожидание песни о монахине наконец-то закончилось. Уже ожидал от Вас и текста песни, и своих ощущений от неё . Удивлен, что этого до сих пор не произошло, Вы почему-то начали со второстепенных вопросов, что да откуда. Но ведь это только начало?
Эх, Виктор… Во-первых, я ждала вовсе не эту песню, если Вы помните. В то, что Олег Григорьевич и правда напишет песню о монахине, мне уже почти не верилось, честно говоря. Свои ощущения от новой песни и текст в тот же день написала, когда выкладывала видео и аудио. Вы видимо просто не заметили. Если бы песня меня не тронула, спрашивать бы не стала ни о чём. А музыка, правда, красивая. Лично мне в фильме напоминает местами не то «Небесный калькулятор», не то что-то другое митяевское. Второй день хожу по дому напеваю её без конца, потому что из головы ни мелодия, ни слова не выходят пока.
Во-вторых, я приехала на Дальний Восток не потому, что круто что-то захотелось поменять в своей жизни или мне было душно на западе. Я просто уехала с мужем, который решил вернуться работать домой – в Николаевск. По молодости я даже не понимала, куда я еду. Это сейчас я уже не могу без моего Дальнего Востока, а первые годы я чувствовала здесь себя почти в ссылке, потому что из-за наших нищенских учительских зарплат, которые ещё и не платили в то время во время, я не видела свою малую родину первые 16 лет.
Роман «Территория» я обязательно прочитаю – мне, как и Юле, захотелось после Ваших ощущений от книги тоже его прочитать, наконец-то. Но со вторым правилом бегства Олега Куваева я по-прежнему не согласна.
«Очень не хотелось бы, чтобы кто-то посчитал обсуждение песни «Территория» придирчивой критикой…» (ТОГ, цитата).
Я не знаю насчет придирчивой критики, у меня рассказ ТОГа о романе вызвал желание его прочитать. Для меня это безусловный плюс.
Юлия, захотелось перед Вашим прочтением романа «Территория» для полноты картины о его авторе показать Вам выдержку из статьи Александра Мельникова «Олегу Куваеву — 70″. (Наш современник N8 2004)
Двенадцатого августа 2004 года писателю Олегу Михайловичу Куваеву исполнилось бы 70 лет. В это трудно поверить, трудно представить его семидесятилетним. Каким был бы он?
Роман Олега Куваева “Территория” я прочитал за одну ночь, а потом кто-то принес мне старый номер “Юности” без обложки с двумя его рассказами и сказал: “Ты знаешь, кажется, он давно умер”.
И действительно, предисловие к этим рассказам начиналось со слов: “Вот Судьба…” Было ощущение обиды. Ну почему всегда так? Вот ведь только появился новый, потрясающий писатель, и его уже нет.
Я понял, что должен обязательно побывать на его могиле, поклониться, что ли. Но где он жил, где похоронен? Решил съездить в “Юность”. Там у меня появился адрес сестры. Почему-то был уверен, что это где-то на Севере. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что Олег Куваев жил совсем рядом с нашей Черноголовкой, в городе Болшево Московской области.
Написал сестре большое письмо. И самое удивительное — получил ответ. Мало того, приглашение (телеграммой!) приехать 8 апреля 1978 года в Болшево, в день памяти Олега.
Волновался страшно. Приехал на электричке в Болшево, нашел (не без труда) ничем не примечательный дом, старой, наверное, еще довоенной постройки, каких множество в наших провинциальных городах, поднялся на нужный этаж. Позвонил.
Так состоялось мое знакомство с сестрой Олега Куваева, Галиной Михайловной. И так я впервые оказался в комнате, где он жил. Наверное, невозможно передать словами, что чувствует человек, оказавшийся в комнате любимого писателя, увидевший его рабочий стол, кресло, в котором он работал, пишущую машинку.
Все в этой комнате говорило о том, что здесь жил настоящий полярный исследователь, проведший долгие годы на дальнем Севере: огромная шкура белого медведя на стене, мощные бивни, амулет (Олег носил его на цепочке на шее) из зуба какого-то дикого зверя, бинокль геолога Олега Куваева, поразительного мастерства резные фигурки из кости, большое количество охотничьих ножей, гарпун-трезубец для охоты на нерпу и т. д., и т. д. И еще множество трубок: из кости, из разных пород дерева и просто обычных мундштуков. И фотографии, фотографии, фотографии. И книги. Много книг: по истории Севера, просто истории, философии, геологии, энциклопедические словари в потемневших от времени переплетах и, конечно, “наша библия” — толстый, зачитанный том “Моби Дика” на полке.
Рядом со шкурой медведя висела на стене одна из последних фотографий Олега, известная теперь, наверное, всем: усталое лицо, грустные глаза, смотрящие внутрь вас, трубка в зубах. Под фотографией стояла полная стопка водки, накрытая кусочком черного хлеба.
Нет конца непогоде —
Дело к лету, а снег.
Что-то скучно в природе,
Выпей с нами, Олег.
Не пытайся, не надо,
Все понятно без слов,
Нам достаточно взгляда
С фотографии рядом,
Ты больной и усталый,
Жить осталось так мало,
Вот и трубка погасла
У тебя меж зубов.
Вот уж третий апрель
Мы стучим в эту дверь,
Всё на что-то надеясь…
Не откроешь теперь.
В тот день, восьмого апреля 1978 года, вспомнить Олега собралось много интересных людей: геологи, в том числе академик, геолог, участник экспедиций Билибина, Герой Труда, один из начинателей Магадана и “Дальстроя”, В. А. Цареградский, журналисты, друзья и близкиеи еще интереснейшие люди, с которыми у нас до сих пор теплые, дружеские отношения.
Побывал я тогда, конечно, и на могиле Олега Куваева. У надгробного камня и корабельной цепи на могиле писателя интересная, хотя и немного невеселая история. Их нашли в Певеке близкие друзья Олега и с большим трудом переправили на материк Северным морским путем, которым так мечтал пройти на яхте, но так и не прошел Олег. Каменную глыбу отдали на обработку здешним мастерам, и они вырезали из нее (якобы “случайно” разбив) самую ценную часть — очень красивый массив амазонита, камня, который так любил Олег. Бог им, как говорится, судья, но кто теперь восполнит эту потерю?
Прошло много лет. Комната-музей из старого дома переехала в новый просторный дом. Все здесь сохранено таким, как было на прежнем месте. А на старом доме осталась мемориальная доска. Приезжайте, посмотрите, побудьте там, в этой комнате, прикоснитесь к вещам писателя, посидите в его кресле, поставьте локти на его рабочий стол, пока это еще не запрещено, подумайте немного над тем, что тревожит вас. Если вы человек пишущий, может быть, что-то дрогнет, повернется в вашей душе, найдет, наконец, нужные слова.
Похоронен Олег Куваев на старом Болшевском кладбище, до которого три остановки автобусом от станции Подлипки Ярославской ж. д. Комната-музей Олега Куваева находится по адресу: Московская область, г. Королев, Болшевское шоссе, д. 31. Добраться сюда можно так: станция Подлипки, меньше пяти минут пешего хода до Болшевского шоссе. Налево от светофора, на противоположной стороне шоссе, сразу за АЗС, будет большой красный кирпичный дом. Там ждут вас.
На кладбище долго не тает
Сырой, оседающий снег,
И я будто ладан вдыхаю,
И слышу, как здесь затихает
Всесильного времени бег.
И вновь я вступаю в тот дальний,
Пронзительно-яркий апрель,
Где крик электрички прощальный
И с веток тяжелых капель.
И крышка еще не забита,
И можно погладить висок,
И еще не шуршит деловито
Под грубой лопатой песок.
На надгробном камне Олега Куваева изображены гусиное перо и геологический молоток.